Русский посол во Флоренции

Пускай живет по-бесерменски, Кто хочет в ад попасть живьем… В латинском городе Флоренске На свой обычай мы живем. Соблазн чужого своевольства Не ввергнет нас в постыдный грех. Стоит Великое посольство На том, что мы превыше всех. Что в древней вере мы не шатки, Что все как было будет впредь… В двух шубах и в горлатной шапке В июльский полдень буду преть.

Осипну в споре с толмачами, Сличая с нашим ихний слог, Чтоб нужных строк не умолчали, Не переврали б важных строк. Нет, это дело не простое, Терпя жару и маету, Заставить Дука слушать стоя, Пока я грамоту дочту. В ней речь о том, что к пущей славе, К приумножению красы Нужны искусники Державе, Нужны умельцы на Руси,

Зане мы в них имеем нужду, То за ценой не постоим. Пускай Москве сослужат службу, Москва да будет третий Рим. Во славу нашу бесермены Помогут грешною рукой Воздвигнуть башни, церкви, стены, Твердыню над Москвой-рекой. Тут не нужна, избави боже, Ума лукавая игра,— Нам мастера нужны построже, Нужны потверже мастера.

А то и в немцах и в латинах Одни разврат и баловство. Везде на расписных холстинах Нагое видишь естество. В цветах диковинных поляны, А вкруг полян, смущая взгляд, Русалки, ведьмы и полканы Бесстыжим мармором блестят. Но сколь прелестна эта скверна! Я сам поддался сатане, И баба голая Венерка Мне стала чудится во сне.

Вконец намучусь и намычусь, Но все ж до проку доберусь. Лаврентий прозвищем «Медичис» Пошлет искусников на Русь. Наказ исполню государев И успокоюсь без затей Подальше от заморских марев В тишайшей вотчине своей.

Проверь свои знания

Кто автор этих строк?

Июльский день прошел капризно, ветреный и облачный: то и дело, из тучи ли, или с деревьев, срываясь, разлетались щекочущие брызги, и редко-редко небо пронизывало их стальными лучами. Других у него и не было, и только листва все косматилась, взметая матовую изнанку своей гущи. Слава богу, это прожито. Уже давно вечер. Там, наверху, не осталось ни облачка, ни полоски, ни точки даже… Теперь оттуда, чистое и пустынное, смотрит на нас небо, и взгляд на него белесоватый, как у слепого. Я не вижу дороги, но, наверное, она черная и мягкая: рессоры подрагивают, копыта слабо-слабо звенят и хлюпают. Туман ползет и стелется отовсюду, но тонкий и еще не похолодевший. Дорога пошла молoжами. Кусты то обступают нас так тесно, что черные рипиды их оставляют влажный след на наших холодных лицах, то, наоборот, разбегутся… и минутами мне кажется, что это уже не кусты, а те воздушные пятна, которые днем бродили по небу; только теперь, перемежаясь с туманом, они тревожат сердце каким-то смутным не то упреком, не то воспоминанием… И странно, — как сближает нас со всем тем, что _не — мы_, эта туманная ночь, и как в то же время чуждо друг другу звучат наши голоса, уходя каждый за своей

душою в жуткую зыбкость ночи…

Брось вожжи и дай мне руку. Пусть отдохнет и наш старый конь… Вот ушли куда-то и последние кусты. Там, далеко внизу, то сверкнет, то погаснет холодная полоса реки, а возле маячит слабый огонек парома… Не говори! Слушай тишину, слушай, как стучит твое сердце!.. Возьми даже руку и спрячь ее в рукав. Будем рядом, но розно. И пусть другими, кружными путями наши растаявшие в июльском тумане тени сблизятся, сольются и станут одна тень… Как тихо… Пробило час… еще… еще… и довольно… Все молчит… Молчите и вы, стонущие, призывные. Как хорошо!.. А ты, жизнь, иди! Я не боюсь тебя, уходящей, и не считаю твоих минут. Да ты и не можешь уйти от меня, потому что ты ведь это я, и никто больше — это-то уж наверно…

Оцените, пожалуйста, это стихотворение.
Помогите другим читателям найти лучшие произведения.