Игру ты возлюбил, и создал мир играя

Игру Ты возлюбил, и создал мир играя; Кто мудрости вкусил, Ты тех изгнал из рая. Кто захотел расти, тех смерти Ты обрёк. Зарёю мужества поставил Ты порок. Ты — Отрок радостный, Ты — девственное Слово. Сомненье тёмное отринул Ты сурово. Младенца умертвил посланник грозный Твой, — Ты в царствии Своём младенца успокой. И на земле есть радости, Есть много радостей и в тёмном бытии, — Но все земные сладости — Обманы краткие, прельщения Твои. Обманом очаровано Невинное дитя, И если смертью сковано, То сковано шутя. Обещанное сбудется, — Восстанет милый прах, И радостно разбудится Улыбка на губах. И ждать ли нам наскучило, И скорбь ли нас измучила, — Всему своя пора, А смертное томление, И тёмный гроб, и тление — Всё это лишь игра. Тоскует мать над милым прахом, Тоскует мать. Кого обнять? С безумным страхом Как обнимать? Предстань пред нею, отрок ясный, Как тихий сон, И погрузи в туман безгласный Безумный стон. Потоки слёз и ладан дымный Туманят взгляд. Утеха в них; утеха — гимны И весь обряд. Земные дети шаловливы, — Но крылья есть. О том, как ангелы счастливы, Доходит весть.

Проверь свои знания

Кто автор этих строк?

Двенадцать лет. Штаны вельвет. Серега Жилин слез с забора и, сквернословя на чем свет, сказал событие. Ах, Лора. Приехала. Цвела сирень. В лицо черемуха дышала. И дольше века длился день. Ах, Лора, ты существовала в башке моей давным-давно. Какое сладкое мученье играть в футбол, ходить в кино, но всюду чувствовать движенье иных, неведомых планет, они столкнулись волей бога: с забора Жилин слез Серега, и ты приехала, мой свет.

Кинотеатр: «Пираты двадцатого века». «Буратино» с «Дюшесом». Местная братва у «Соки-Воды» магазина. А вот и я в трико среди ребят — Семеныч, Леха, Дюха — рукой с наколкой «ЛЕБЕДИ» вяло почесываю брюхо. Мне сорок с лихуем. Обилен, ворс на груди моей растет. А вот Сергей Петрович Жилин под ручку с Лорою идет — начальник ЖКО, к примеру, и музработник в детсаду.

Когда мы с Лорой шли по скверу и целовались на ходу, явилось мне виденье это, а через три-четыре дня — гусара, мальчика, поэта — ты, Лора, бросила меня.

Прощай же, детство. То, что было, не повторится никогда. «Нева», что вставлена в перила, не более моя беда. Сперва мычишь: кто эта сука? Но ясноокая печаль сменяет злость, бинтует руку. И ничего уже не жаль.

Оцените, пожалуйста, это стихотворение.
Помогите другим читателям найти лучшие произведения.